Неточные совпадения
Лет двадцати пяти он влюбился в дочь какого-то офицера,
скрыл от нее
свое состояние и женился на ней.
— Аах! — простонала она, выведенная из
своего состояния донесшимся до нее из Разинского оврага зловещим криком пугача, и, смахнув со лба тяжелую дуну, машинально разгрызла один орех и столь же машинально перегрызла целую тарелку, прежде чем цапля, испуганная подъезжающей лодкой, поднялась из осоки и тяжело замахала
своими длинными
крыльями по синему ночному небу.
Цель была достигнута: Катрин все это стихотворение от первого до последнего слова приняла на
свой счет и даже выражения: «неправедные ночи» и «мучительные сны». Радость ее при этом была так велика, что она не в
состоянии была даже
скрыть того и, обернувшись к Ченцову, проговорила...
Сколько ни досадно было Крапчику выслушать такой ответ дочери, но он
скрыл это и вообще за последнее время стал заметно пасовать перед Катрин, и не столько по любви и снисходительности к
своему отпрыску, сколько потому, что отпрыск этот начал обнаруживать характер вряд ли не посердитей и не поупрямей папенькина, и при этом еще Крапчик не мог не принимать в расчет, что значительная часть
состояния, на которое он, живя дурно с женою, не успел у нее выцарапать духовной, принадлежала Катрин, а не ему.
По свойственному женщинам любопытству, она не в
состоянии была удержаться и решилась теперь же, сейчас же, не говоря, конечно, прямо, повыведать от Николя всю правду, которую он, как надеялась княгиня, по
своей простоватости не сумеет
скрыть.
Чтобы
скрыть от слушателей
свое состояние, я то и дело пью воду, кашляю, часто сморкаюсь, точно мне мешает насморк, говорю невпопад каламбуры и в конце концов объявляю перерыв раньше, чем следует.
Она боялась за самое себя, боялась, что не в
состоянии будет
скрыть своей тайной любви.
Оскорбленная его обращением, она едва в
состоянии была
скрыть неприятное чувство, которое начал внушать ей этот человек, и свободно вздохнула тогда только, как выехала от него и очутилась одна в
своей карете; а потом мысли ее снова устремились к постоянному предмету мечтаний — к Эльчанинову, к честному, доброму и благородному Эльчанинову.
В самой отдаленной и даже темной комнате, предназначенной собственно для хранения гардероба старухи, Юлия со слезами рассказала хозяйке все
свое горькое житье-бытье с супругом, который, по ее словам, был ни более ни менее, как пьяный разбойник, который, конечно, на днях убьет ее, и что она, только не желая огорчить папеньку,
скрывала все это от него и от всех; но что теперь уже более не в
состоянии, — и готова бежать хоть на край света и даже ехать к папеньке, но только не знает, как это сделать, потому что у ней нет ни копейки денег: мерзавец-муж обобрал у ней все ее
состояние и промотал, и теперь у ней только брильянтовые серьги, фермуар и брошки, которые готова она кому-нибудь заложить, чтоб только уехать к отцу.
Видно, Лизавете Васильевне было очень жаль этих денег: она не в
состоянии была выдержать себя и заплакала; она не
скрыла и от брата
своего горя — рассказала, что имение их в Саратовской губернии продано и что от него осталось только пять тысяч рублей, из которых прекрасный муженек ее успел уже проиграть больше половины; теперь у них осталось только ее
состояние, то есть тридцать душ.
Но она не знала того, что поляки, доставлявшие ей сведения о положении России,
скрывали положение
своего отечества, находившегося еще более в бедственном
состоянии, чем Россия.
На князя находка в беседке произвела, надо признаться, тяжелое впечатление, хотя он и старался это
скрыть. Теперь, когда дело было уже сделано, в сердце его невольно закралось томительное предчувствие о возможности исполнения второй части легенды — кары за нарушение дедовского заклятия. Для того чтобы
скрыть свое смущение, он начал беседовать с отцом Николаем о
состоянии его прихода, о его жизни и тому подобных предметах, не относящихся к сделанному ими роковому открытию в беседке.
Княжна с памятной, вероятно, читателю и не забытой, конечно, ею самой первой
своей бессонной ночи, продолжала находиться в каком-то странном, безотчетном нервно-напряженном
состоянии духа. Она старалась
скрыть это от окружающих, но по временам, независимо от ее воли, на нее нападал почти столбняк и она сидела неподвижно, с устремленным в пространство взглядом.
Выражение лица цесаревны, ее голос свидетельствовали о чрезвычайном волнении. Маркиз видел, что она не в
состоянии далее
скрывать свои намерения и терпеливо ждать развязки. Зная непостоянство и неустойчивость Елизаветы Петровны, он понимал, что, рискнув всем в первую минуту, она могла погубить все дело минутной слабостью. Он видел, что ему необходимо поддерживать в ней мужество, и решился представить ей на вид, что если борьба будет начата, то единственным спасением может быть успех.